В каких случаях человека отлучают от причастия? Насколько долгой может быть епитимья? Почему человеку, если он совершил серьезный грех, лучше дождаться духовника, а не идти к первому попавшемуся священнику? Отвечает протоиерей Игорь Гагарин, настоятель Иоанно-Предтеченского храма села Ивановское (Московская область).
Разовое недопущение до причастия всегда происходит по конкретным обстоятельствам. То есть я вижу, что человек в данный конкретный момент не должен идти к Чаше. Либо потому, что он находится в ссоре с кем-то и не примирился, либо, например, он просто не понимает, что собирается делать. Да, бывали случаи, когда человек собирается к Чаше, но, когда я начинаю с ним разговаривать, выясняется, что он даже отдаленного представления не имеет о том, что такое таинство причастия. Приходится ему объяснить, рассказывать о смысле таинства, о подготовке к нему.
Причин к такому разовому недопущению немало. И очень важно здесь объяснить человеку, что священник говорит о нежелательности причащения для него не потому, что желает наказать его, а потому, что просто не в пользу будет причастие, не во спасение, а в суд и в осуждение.
Что касается длительного отлучения, то, по канонам, за конкретные грехи оно может составлять несколько лет. Понятно, что мы каноны уважаем и ни в коем случае ими не пренебрегаем, но при этом понимаем, что они составлялись в другую историческую эпоху, когда и Церковь жила в совсем других условиях. И поэтому сегодня то, что мы читаем в канонах, скорее должно указывать на степень тяжести греха, как он видится в глазах Церкви. То есть, если за какой-то грех полагается отлучение на 20 лет, это не значит, что ты должен на 20 лет отлучать. Но в то же время я понимаю, что исторически Церковь видела этот грех, как тяжелейшее, вопиющее преступление против веры, Господа. И тяжесть его в наше время, понятное дело, не уменьшилась. Изменилась реакция Церкви.
Посмотрим на простой, к сожалению, распространенный пример. Женщина когда-то сделала аборт. По канонам ей нужно запретить причащаться чуть ли не на 20 лет. Ну что я буду ей запрещать, когда она, может быть, в первый раз пришла на исповедь с этим грехом. Она всю жизнь была отлучена от Церкви. А сейчас, слава Богу, пришла. Надо сделать все, чтобы она осталась в Церкви.
Просто сказать: «Молодец, что пришла. Скажи свой грех, и я накрою тебя епитрахилью и пойдешь к причастию», — это уже другая крайность. Но в каждом индивидуальном случае по-особенному важно дать понять всю вопиющую тяжесть этого греха, но с другой стороны, сделать так, что раз уж человек пришел в Церковь, пусть он в ней и останется. А если отлучить даже на год, то, скорее всего, человек больше не придет. А с меня Господь спросит.
Тем более, когда женщина живет в обществе, где подавляющее большинство смотрит на аборты как на вполне нормальное явление и она сама, в то время, когда это совершала, чувствовала давление родителей, близких… А когда писались эти каноны, для всех была очевидна недопустимость этого поступка.
Отлучение на какое-то время от причастия имеет смысл только тогда, когда это принесет пользу человеку. Мы делаем это не для того, чтобы наказать человека, а для того, чтобы помочь ему преодолеть тот или иной грех. Поэтому любая епитимья ставит своей целью, чтобы человек за то время, когда он не сможет причащаться, пережил, осознал свой грех. И чтобы, когда все-таки пройдет назначенное время и он пойдет к Чаше, в его душе созреет другое видение ситуации. Особенно это относится к супружеским изменам.
Повторяю, есть вещи, когда действительно неправильно накрыть епитрахилью и сказать: «Отпускаются тебе грехи твои». Чтобы человек понял — нужно потрудиться над тем, чтобы преодолеть внутри себя этот грех.
Но здесь все индивидуально и каждый священник рассматривает каждую ситуацию…
Отлучение от причастия рассматривает конкретный священник. Но священники разные и могут ошибаться, и, случается, превышают данную им власть. Поэтому я всегда говорю, что если человек либо в первый раз идет на исповедь, либо не в первый, но случилось в его жизни что-то из ряда вон выходящее, он впал в какой-то очень, очень тяжелый грех и он понимает всю тяжесть, то не надо спешить и идти к первому попавшемуся священнику.
Если человек давно в Церкви и совершил тяжелый грех — пусть дождется духовника. Если не давно, надо найти такого священника, которому он может довериться. Для этого можно походить на службы в различные храмы, понаблюдать, как ведет себя священник, какие он говорит проповеди. В любом случае, он должен испытывать к этому священнику уже какое-то доверие.
Иногда говорят о том, что ты же не священнику исповедуешься, а Богу и поэтому какая тебе разница. Я думаю, что все-таки, прежде чем вверить свою душу священнику, надо подумать. Священник — участник таинства исповеди, прежде чем вверить ему свою душу, надо немного узнать о нем.
У меня были такие случаи, когда у человека была острая ситуация, он не мог дождаться и шел к первому попавшемуся священнику. Священник этот накладывал на него такую епитимью, что потом этот человек растерянно приходил ко мне и говорил: «Батюшка, вот я был в отпуске, вот это случилось. Я вот не дождался и пошел там в храм. И мне сказали то-то, то-то». Например, год не подходить к Чаше. И я чувствую, что ему сказали неправильно, что так — недопустимо.
Но я уже ничего поделать не могу: есть такое правило, что один священник не может отменять епитимью, наложенную другим священником. Так что тупиковая ситуация.
Я думаю, что 90 процентов всех трудных вопросов решалось бы, если бы человек был членом конкретной общины. Тем более Церковь изначально — это община. И если человек — член этой общины, если действительно он хорошо знает, что члены этой общины его братья и сестры, а священник для него действительно как отец, то тогда и все вопросы — решаемы. А так конечно, когда нет ни конкретного духовника, нет своей общины, то тут возможны всякие извращения и искажения духовной жизни.
