Воскрешение дочери Иаира и исцеление кровоточивой.


Толкование на Евангелие: Воскрешение дочери Иаира и исцеление кровоточивой.

18Когда Он говорил им сие, подошел к Нему некоторый начальник и, кланяясь Ему, говорил: дочь моя теперь умирает; но приди, возложи на нее руку Твою, и она будет жива. 19И встав, Иисус пошел за ним, и ученики Его. 20И вот, женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечением, подойдя сзади, прикоснулась к краю одежды Его, 21ибо она говорила сама в себе: если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею. 22Иисус же, обратившись и увидев ее, сказал: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя. Женщина с того часа стала здорова. 23И когда пришел Иисус в дом начальника и увидел свирельщиков и народ в смятении, 24сказал им: выйдите вон, ибо не умерла девица, но спит. И смеялись над Ним. 25Когда же народ был выслан, Он, войдя, взял ее за руку, и девица встала. 26И разнесся слух о сем по всей земле той.

Евангелие от Матфея, глава 9, стихи 18-26

21Когда Иисус опять переправился в лодке на другой берег, собралось к Нему множество народа. Он был у моря. 22И вот, приходит один из начальников синагоги, по имени Иаир, и, увидев Его, падает к ногам Его 23и усильно просит Его, говоря: дочь моя при смерти; приди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива. 24Иисус пошел с ним. За Ним следовало множество народа, и теснили Его. 25Одна женщина, которая страдала кровотечением двенадцать лет, 26много потерпела от многих врачей, истощила всё, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла еще в худшее состояние, — 27услышав об Иисусе, подошла сзади в народе и прикоснулась к одежде Его, 28ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею. 29И тотчас иссяк у ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни. 30В то же время Иисус, почувствовав Сам в Себе, что вышла из Него сила, обратился в народе и сказал: кто прикоснулся к Моей одежде? 31Ученики сказали Ему: Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: кто прикоснулся ко Мне? 32Но Он смотрел вокруг, чтобы видеть ту, которая сделала это. 33Женщина в страхе и трепете, зная, что с нею произошло, подошла, пала пред Ним и сказала Ему всю истину. 34Он же сказал ей: дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей. 35Когда Он еще говорил сие, приходят от начальника синагоги и говорят: дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя? 36Но Иисус, услышав сии слова, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй. 37И не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова. 38Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. 39И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. 40И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. 41И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифа куми», что значит: девица, тебе говорю, встань. 42И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. 43И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть.

Евангелие от Марка, глава 5, стихи 21-43

40Когда же возвратился Иисус, народ принял Его, потому что все ожидали Его. 41И вот, пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом, 42потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти. Когда же Он шел, народ теснил Его. 43И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, 44подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось. 45И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, — и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне? 46Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. 47Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. 48Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром. 49Когда Он еще говорил это, приходит некто из дома начальника синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. 50Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет. 51Придя же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери. 52Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит. 53И смеялись над Ним, зная, что она умерла. 54Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. 55И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть. 56И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем.

Евангелие от Луки, глава 8, стихи 40-56


Священно­мученик епис­коп Шлис­сель­бургс­кий Григо­рий (Лебе­дев).
«Благо­вестие свя­того еванге­листа Мар­ка. Ду­хов­ные раз­мыш­ле­ния.»
Святитель Васи­лий (Преобра­женский), епис­коп Ки­не­шемс­кий.
«Бе­се­ды на Еван­ге­лие от Мар­ка.»



Священномученик епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев). «Благовестие святого евангелиста Марка. Духовные размышления.» 1


53

За Ним (Иисусом) следовало множество народа, и теснили Его. Одна женщина, которая страдала кровотечением двенадцать лет, много потерпела от многих врачей, истощила всё, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла еще в худшее состояние, — услышав об Иисусе, подошла сзади в народе и прикоснулась к одежде Его, ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею. И тотчас иссяк у ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни. В то же время Иисус, почувствовав Сам в Себе, что вышла из Него сила, обратился в народе и сказал: кто прикоснулся к Моей одежде? Ученики сказали Ему: Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: “кто прикоснулся ко Мне?” (Мк. 5,24-31).
Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (Лк. 8,46).

Женщина в страхе и трепете, зная, что с нею произошло, подошла, пала пред Ним и сказала Ему всю истину. Он же сказал ей: дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей (Мк. 5,33-34).
Это один из изумительных евангельских рассказов. Он монолитен и расчленить его нельзя. Его содержание просто и настолько известно, что уже почти не затрагивает внимания. Женщина страдает 12 лет. Человеческой помощи нет... С глубокой верой она прикасается к одежде Христа и получает исцеление. И все. Просто и ясно. Но есть в этом изумительном рассказе такие блещущие кристаллы света, которых не выдерживает зрение, очарование захватывает дух, глубина ставит в тупик.
Найдутся ли слова рассказать о них? Здесь главная мысль — обнаружение Божественной Силы.
Бог есть Дух. Божественная Сила есть высочайшая духовная сила. Значит, она не материальна и законы материальности неприложимы к ней. Говорить об этой Силе применительно к материалистическим понятиям — значит кощунствовать. Однако не думай, что Божественная Сила, по ее тончайшей духовности, для нас, материальных существ, есть чистая фикция, иллюзия, почти самообман. И не думай, что обнаружение Божественной Силы в материальных вещах — по ее несродности этим вещам — тоже иллюзия.
Нет! Поскольку человеческий дух (не душа) вдунут от Божественного Духа (“и вдунул в лице его (Адама) дыхание жизни”), постольку есть в человеческом духе атом сродности Божественному Духу, и потому Божественная Сила может быть осязаема духом человека.
Евангельский рассказ о кровоточивой свидетельствует эту мысль фактом жизни. Этот факт показывает, что Божественная Сила — реальность. Она — такая же реальность, как любое наблюдаемое и видимое физическое явление.
Сам Христос Господь для удовлетворения человечества, имея в виду узость и ограниченность его мысли, привыкшей брести в мире ограниченности и измерять все ничтожной меркой земных вещей и условных понятий, Сам Господь в событии с больной женщиной материализирует обнаружение Божественной Силы до осязаемости физического явления.
Евангелие рассказывает: в момент прикосновения женщины “Иисус почувствовал Сам в Себе, что вышла из Него сила”, и Он с настойчивостью вторично указывает на это: “Прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня” (Лк. 8,46). Эта сила, как какой-то материализованный ток физической энергии, выходит под влиянием физического возбудителя — прикосновения.
Христос чувствует действие силы в момент прикосновения женщины. Это дважды и отмечается рассказом. “В то же время” (т.е. в миг прикосновения) Иисус почувствовал, и второй раз: “прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал...” И, наконец, Божественная Сила, вышедши, не неуловима, не исчезает безследно, а подобно материальной энергии производит определенное физическое действие. Больная женщина, читаем у евангелиста, сейчас же, в миг прикосновения к Господней одежде, “ощутила” Божественную Силу и ее действие: “И тотчас иссяк у нее (больной) источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни”. Подмечай, как снисходителен Господь к человеческой слабости. До какой отчетливости физического явления Он обнаруживает людям Свою Божественную Силу. Убеждайся. Знай, глубже веруй. Поклонись Христу!
Идем дальше в анализ изумительного, неповторяемого евангельского события.
Божественная Сила, когда она направлена к людям, вся среди людей, вся обращена к ним, вся к их пользованию и спасению. Ведь Христос и явился на землю, чтобы открыть людям эту Божественную Силу и ею спасти людские души.
Христос со Своей Божественной Силой весь на земле, и Его Сила открыта на служение человечеству. Приходи любой, бери, пользуйся! Святой евангелист оттеняет именно эту мысль, когда особенно подчеркивает, что Господь был в народе. “За Ним следовало множество народа, и теснили Его”. И еще ученики сказали Ему: “Ты видишь, что народ теснит Тебя”. Значит, Божия Сила в человечестве, она открыта, она доступна. Бери, пользуйся! Но требуется какой-то контакт, при условии которого человек включается в сферу Божественной Силы. Требуется контакт со стороны, потому что Божественная Сила не действует механически, сама входя в души.
Божественная Сила — не слепая стихия, которая механически пронизывает всякого, внешне соприкасающегося с этой стихией.
Ведь около Христа, когда Он шел (в дом Иаира), толпилось множество народа. Народ теснит Его, значит, без сомнения, десятки людей невольно прикасались к Нему, прикасались к Его одежде, и десятки людей, несомненно, Самого Христа невольно осязали, будучи теснимы толпой; ученики Христа на это и указывают. Когда Господь, как будто не зная о женщине, спрашивает: “Кто прикоснулся ко мне?” — ученики с полуупреком возражают: “Наставник! народ окружает Тебя и теснит, и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне?” (Лк. 8,45), т.е. очевидно, что многие могли прикасаться ко Христу во время следования к Иаиру.
И очевидно, что среди многих прикасались к Нему и больные, потому что за Христом, как прославленным чудотворцем, шла толпа, и в ней, с несомненностью можно говорить, были и больные, и они также могли прикоснуться ко Христу. Итак, прикасались многие, исцелилась одна. Значит, исцелило не механическое соприкосновение с Божественной Силою, а соприкосновение и плюс какой-то еще фактор со стороны, который включил прикоснувшуюся в сферу Божественной Силы. Какой же фактор? Откуда он?
Он не от Христа. Сам Господь особенно оттеняет, что этот фактор идет не от Него. В рассказе о чуде подчеркивается как бы пассивная роль Христа. Он не только не намеревался совершить исцеление женщины, но как будто даже не знает, кто прикоснулся к Нему. Он ищет прикоснувшегося... (А ведь, как Бог, знал же Он, конечно, кто касался Его!)
Мало того, вся обстановка чуда такова, что как будто действие Божественной Силы произошло помимо ведения Бога и помимо воли Бога.
Божественная Сила как будто была вынуждена излиться помимо воли Бога. В этой подробности одна лишь мысль, и большая мысль: контакт с человеком произошел вне влияния (в смысле воздействия, давления) Божественной Силы. И Спаситель обстановкой чуда хочет особо оттенить это обстоятельство.
“Я в народе. Я в человечестве, ради него Я пришел, Моя Сила готова излиться в любой момент. Но в Ее излиянии действую не только Я, а еще и иной, привходящий фактор”. Какой же? Если этот фактор не в Господе, то очевидно, в другой стороне из двух соединяющихся, т.е. в человеке.
Да, очевидно этот фактор в женщине. Она сама как бы вынуждает излитие в нее Божественной Силы. Теперь научимся от Господа последнему: чем же женщина вынудила Божественную Силу открыться ей и исцелить ее, какой фактор со стороны человека устанавливает контакт Бога с человеком?
Женщина прикасается ко Христу. Через прикосновение в нее изливается Божественная Сила. Но прикосновение — внешний акт. Это лишь видимое посредство Божия посещения человека. Одна внешность, одно прикосновение само по себе не обезпечивает открытие Божией Силы. Мы видели, что прикасались многие, а исцелилась одна. Одновременно с внешним актом — прикосновением женщина выявляет и внутреннее — веру. “Дщерь! вера твоя спасла тебя”.
Но мало сказать так, что женщина обнаруживает веру. Надо думать, что многие из больных, шедших за Христом, имели веру в Него и касались Его. Не одно же простое любопытство побуждало больного человека тесниться за Христом и терпеть излишние страдания усталости, тесноты и давки. Теснившиеся больные верили, что Господь может их исцелить. И однако внешнее соприкосновение и вера, как сознание, не обезпечивали Божественной помощи.
Женщина явила исключительную силу веры. Здесь была вера — воля, вера — душа, вера — жизнь. Здесь вера поглотила всего человека. Женщина в этот миг вся ушла в горенье веры; и пламень веры, которым она была охвачена, она бросила в прикосновенье, как будто бросила самое себя.
Вот фактор, со стороны человека нарождающий контакт с Богом, — огненная сила веры, когда человеческое, как бы сгорая, все поднимается к Отцу Небесному.
Да, да. Такая вера. Смотри, как евангелист подробно описывает эту веру. И разве Божие Слово, сообщая подробности о женщине, делает это для удовлетворения любопытства? Это сделано для научения нас.
Вспомним описание женщины. “Женщина... страдала двенадцать лет... Много потерпела от многих врачей... истощила все, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла в худшее состояние”... Такова жизненная обстановка пришедшей к Христу. Страдала двенадцать лет... Двенадцать — число полноты. Значит, страдала долго и чрезмерно. И страдая, по обычаю земных, цеплялась за землю... помощи не было... получала новые раны (“потерпела от врачей”) и все-таки цеплялась за землю... “Много потерпела от многих врачей”.
Наконец были использованы все земные средства. Наконец на земное было убито все земное, т.е. убито и здоровье и убиты все материальные средства, имущество, деньги... “Истощила все, что было у ней”. И в результате ничего! Только хуже. “Пришла в худшее состояние”.
Полное крушение жизни! Впереди осталась могила нищей. И вот широкая, свободная, обезпеченная, когда-то радостная жизнь сузилась до узкой щели. А стены могилы росли, приближались и уже пахло землей. Свет жизни брезжил уже только в эту оставшуюся щель.
Через нее, через это ничтожное дрожащее последнее колебание жизни показался Небесный Учитель, дарящий туне, безвозмездно все дары жизни, воскрешающий к жизни. Что же, у женщины было колебанье? было сомненье? было одно любопытство? была холодная полувера? Для нее не было выбора.
Вся сила оставшейся жизни была брошена в этот единственный просвет. Или смерть, или “это”. Значит, для жизни осталось только “это”, “прикосновенье”... “И я спасена!” Выбора нет. И вот, вся сила оставшейся жизни была брошена в этот единственный просвет! Здесь была вера — воля, вера — вся душа, вера — вся жизнь.
Пламень веры она бросила в прикосновенье, как будто бросила всю себя. Сгорю, но спасусь. И она спаслась. “Дщерь! вера твоя спасла тебя”. Что прибавить к сказанному?
Осмотрись, не много ли и ты потерпел от жизни? Не истощено ли богатство души? Не пришел ли и ты в результате цеплянья за земное в “худшее состояние”?
Молись Учителю, чтобы дал тебе дерзновенье веры броситься к Нему без остатка. Привлечь на себя излитие Божественной Силы и услышать ласковый голос Небесного Отца: “Спасла тебя вера... Иди с миром в душе и будь здоров от болезни твоей”.

54

Но Иисус, услышав сии слова (о том, что дочь Иаира, которую Он шел исцелить от болезни, умерла и что не нужно утруждать Учителя идти в дом Иаира), тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй (Мк. 5,36).

Вера отлична от знания. Это две сферы и каждая со своими законами. Знание — это земля, и законы знания — законы материальные — земные. Вера — это дух, и законы веры — это законы духа.
Как земля не соединима с духом, так знание не соединимо с верой. И как знание не соединимо с верой, так законы земли не приложимы к явлениям веры. Они будут стеснять веру, связывать ее, спутывать ее полеты. Вот почему свет веры ты не перемешивай с земным и для веры не ищи земных подпорок. Это — гнилые подпорки. Они только вяжут веру, а вера должна иметь свободный полет. Значит, не прикидывай земную мерку к делам веры и дела веры не ставь в зависимость от земных событий.
Например, ты знаешь, что твой больной ребенок не поправляется и что болезнь осложнилась. По человеческим соображениям по медицинскому знанию ты видишь, что шансы ребенка убывают; появляется растерянность, боязнь... И если ты будешь молиться Христу, сам думая в то же время, что по-медицински ребенок должен умереть, то из-за серьезности положения ребенка помощь Христа будет казаться почти несбыточной. Твоя молитва будет, может быть, и глубокой молитвой человеческого бессилия, но вера твоя уже изранена. Ее подломило знание, факт жизни, от которого ты отравляешься. Ее надломила “боязнь”, совершенно законная с человеческой точки зрения, с точки зрения земли.
А потому в деле веры откинь землю. Христос говорит Иаиру “не бойся”, т.е. выбрось из головы сообщение, что дочь умерла — это земля, и там у тебя дома по законам земли что-то совершилось. Пусть, это совсем неважно... Ведь тебя же привела ко Мне вера. Так и веруй! Вера же — дух. Это — другая сфера... Там свои законы и своя жизнь. Она совсем не зависит от совершающегося на земле. Не скажешь же ты, что если у тебя больной палец, и ты помолишься Христу, то палец заживет, и Христос исцелит тебя, а если случится серьезная болезнь, то еще надо подумать: придет ли к тебе Христос. Как будто акт Божией воли стоит в связи с твоим пальцем или твоими внутренностями...
Ясное дело, что акт Божией воли не зависит от малости или крупности земных вещей. Ясное дело, что для Господа одинаково свободно прийти к человеку и когда он порезал палец, и когда он стоит на краю могилы. Одинаково для Господа сделать чудо милосердия и в том, и в другом случае. Не остановило же Господа совершить чудо милосердия даже разложение тела Лазаря? (Ин. 11,39). Значит, Господь приходит независимо от того, что совершается по законам земли.
Прийти Господу зависит не от земли и не от того, что совершается на земле, а зависит от духа человека и от того, что совершается в этом духе. Так пусть же земля не связывает духа, когда он уходит в сверхземное. И потом сверхземное для земли есть неизвестность, а неизвестность всегда угнетает ум человека. Неизвестность родит в уме колебания, боязнь. А для духа сверхземное — Бог и радость, и уход в сверхземное только охраняет дух. Так пусть же земля, земное, ум не связывают дух уходить к Отцу и просить у Него потребное со всей простотой и силой веры. И придет Господь, что бы ни делалось с тобой на земле и как бы ни казалось невероятным, с человеческой точки зрения, Божие посещение.
“Не бойся... Только веруй”...

55

И не позволил (Господь) никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова. Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним (трех учеников) и входит туда, где девица лежала (Мк. 5,37-40).

Божии дары не рассыпаются без разбора на всяком месте и для всяких глаз. Разве слепой увидит разнообразие красот? И при плохом зрении разве не искажается восприятие цветов, как они есть?
Божии дары открываются по мере способности вместить их. Лишь “могущих вместить” Господь сподобляет быть свидетелями Своих тайн. Вот почему свидетелями воскрешения дочери Иаира Господь делает только трех избранных учеников и отца и мать умершей, ради их веры и родственной близости к ней. А прочие, что будут “судить по плоти” (Ин. 8,15), оставляются вне.
И если ты хочешь быть с избранными, имей веру и “больше сих узриши”.

56

Приходит (Господь) в дом... и говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит (Мк. 5,38-39).

Умершая спит. Раз в последний день этого мира, на грани перехода в вечное Царство Славы, Господь из восстанавливаемого (воскрешаемого) тела человека сотворит для безсмертной души новое тело Царства Славы, то, конечно, смерть тела есть сон.
Вот почему и в другой раз Господь сказал про Своего умершего друга Лазаря: “Лазарь, друг наш, уснул” — и далее говорит: “Я иду разбудить его” (Ин. 11,11).
Так же исповедует Христова Церковь.
Она называет умерших усопшими, т.е. уснувшими, и молится об их блаженном успении, т.е. мирном сне.

57

И смеялись над Ним (потому что сказал Господь, что спит девица, дочь Иаира) (Мк. 5,40).

Вот с какого времени идет насмешка над Христом. И понятно: “Я не от мира” и “они (христиане) не от мира”. Христос и мир — два царства. Это — плоть и дух. Чем больше противоположность меж ними, тем непонятней для мира Христос, и тем больше недоумение мира и злее его насмешки.
Христос и христианский дух. А мир “судит по плоти” (Ин. 8,5).

58

(Господь), взяв девицу (умершую дочь Иаира) за руку, говорит ей: “талифа куми”, что значит: девица, тебе говорю, встань (Мк. 5,41).

Подмечай, с какой легкостью совершается величайшее чудо. Подходит к умершей, берет за руку и спокойно, властно говорит ей, как бы спящей: “Встань”. И девица поднимается.
Для Господа, для Божественной Силы одинаково свободно совершить и великое и малое. А забота человека должна быть о том, чтобы не препятствовать проявлению Божественной Силы и безраздельной веры, всю ее привлечь на себя (ср. Мк. 5,25-29,34,36).

59

(Совершив чудо воскрешения дочери Иаира, Господь) строго приказал им (присутствовавшим при чуде), чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть (Мк. 5,43).

Для чего? А почему же исцеленному бесноватому приказывает обратное: “Иди... и расскажи им, что сотворил с тобою Господь” (Мк. 5,19)?
Божии слова и Божии дела открываются людям по мере их способности воспринять таковые (ср.Мк.4,33 и 5,37-40). Значит, когда в одном случае среда (домашние бесноватого) признается способной воспринять Божию тайну, тогда Господь указывает поведать ей о чуде. В другом случае среда явно обнаруживает закостенение сердца (“смеялись над Ним”), и Господь замыкает тайну только среди избранных. Ради святости тайны Он не хочет метать бисер перед недостойными, чтобы они, кощунствуя, не стали “попирать” святыни “ногами своими”. Такое разграничение способных и неспособных вместить Божии тайны и разное отношение к ним вовсе не было излишнею строгостью, как бы ригоризмом Господа, и уж совсем не говорит о том, что Господь благоволит к одним людям и отворачивается от других.
Разное отношение Христа к разным людям зависело только от самих людей. Такое отношение всегда оправдывалось, как показывает Евангелие, в деятельности Самого же Христа.
Вот верующая среда с сердцами, обращенными к Богу, и Господь открыто совершает чудо исцеления расслабленного, велит ему взять постель и среди народа идти в дом свой. Так делается потому, что будет воспринято. И сердца людей исполняются более верой. Действительно, Евангелие пишет: “Все... прославляли Бога” (Мк. 2,12; Лк. 7,16).
Среди неверных, с ожесточенным сердцем, неспособных вместить чудо, Господь, “скорбя об ожесточении сердец их”, и, как бы для наглядного выявления этой прочной среды, совершает чудо исцеления больного с иссохшей рукой (Мк. 3,5). Что же в результате? Среда вразумилась? Спаслась? Нет. В ожесточении сердец среда подписывает себе полное осуждение: “Фарисеи (присутствовавшие при чуде), выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его” (Мк. 3,6).
Не прав ли был Господь, скрывая (в двух случаях) чудо от такой среды? Для нее чудо было безполезно: оно вело лишь к большему ожесточению людей. А люди всегда склонны к чуду и часто думают о заметном, показательном чуде, просят чуда, забывая, что может быть такое людское состояние окружающих, когда чудо — безполезно. Люди забывают, что может быть, например, такое людское состояние, когда, “если б кто и из мертвых воскрес”, ничто не переменилось бы в жизни, а воскрешение объяснили бы по-своему, по-житейски, или мнимо-научно.

Вверх

Святитель Василий (Преображенский), епископ Кинешемский. «Беседы на Евангелие от Марка», Глава 5, стихи 21-43. 2


Снова святой евангелист Марк рисует пред нами Господа Иисуса Христа во всем величии Его силы и могущества. Снова в двух эпизодах проявляется Его божественная власть не только над человеческими недугами, но и над смертью, и, как всегда, чудесные проявления этой власти проникнуты духом деятельной любви к человеку, печать которой лежит на всей жизни Спасителя.
В одном отношении эти два чуда, по описанию евангелиста, характерным образом различаются между собою, и эта черта различия заслуживает быть отмеченною.
При воскрешении дочери Иаира, начальника синагоги, Господь, следуя Своему обыкновению, как оно проявляется в большинстве Его чудесных деяний, стремится соблюсти тайну.
Во-первых, из всей громадной толпы, которая сопровождала Его, тесня и волнуясь, Он берет только Петра, Иакова и Иоанна, Своих ближайших и любимых учеников, и не позволяет больше никому следовать за Собою.
Придя в дом Иаира, где уже собрались родственники и знакомые умершей,

Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала.

Воскресив умершую, Он строго приказывает, чтобы никто об этом не знал.
Таким образом, евангелист здесь трижды отмечает стремление Господа совершить чудо тайно, чтобы не вызвать шума и толков в народе.
При исцелении кровоточивой Господь, наоборот, заставляет получившую исцеление женщину, скрывшуюся в толпе, публично засвидетельствовать перед всем народом о чуде, совершенном над нею.
Бедная больная, истратившая все свое состояние на докторов, хотела получить исцеление незаметно, в толпе прикоснувшись к одежде Иисуса Христа, но Господь не позволил ей укрыться и,

почувствовав Сам в Себе, что вышла из Него сила, обратился в народе и сказал: кто прикоснулся к Моей одежде?

Ученики возражали Ему, что в тесной толпе, сжимавшей их со всех сторон, спрашивать об этом странно. Но Иисус все-таки искал глазами ту, которая это сделала.
Тогда женщина, видя, что она не может укрыться,

в страхе и трепете... подошла, пала пред Ним и сказала Ему всю истину.

Господь как сердцеведец, конечно, знал и мог сразу указать в толпе того, кто к Нему прикоснулся, но Он хочет, чтобы исцеленная женщина сама признала и исповедала перед народом случившееся с нею чудо.
Зачем? Несомненно, в данном случае открытое исповедание чуда было нужно для тех, кто сопровождал Господа. Сам Он в человеческой славе не нуждался и ее всегда избегал, но в окружавшей Его толпе необходимо было укрепить веру. В этом прежде всего нуждался сам Иаир, особенно ввиду предстоящего чуда воскрешения его дочери. Слабой вере начальника синагоги предстояло большое испытание: смерть любимой дочери, которую, уходя, он оставил тяжело больной, но еще живой. Известие об этой смерти должно было повергнуть его в отчаяние, и для того, чтобы и в эту минуту у него мог сохраниться луч веры в могущество Господа и надежда на Его помощь дочери даже в таких, по-видимому, безнадежных обстоятельствах, для этого надо было, чтобы он сам был свидетелем необыкновенной, чудотворной силы Господа.
Вот почему Господь потребовал от кровоточивой женщины открытого признания совершившегося над нею чуда.
Возможно, что именно благодаря этому вера Иаира выдержала испытание, и, когда несчастному отцу, удрученному печальной вестью о смерти дочери, Господь сказал: не бойся, только веруй, тот в воспоминании о необыкновенном событии с кровоточивой нашел подкрепление для своей веры, и чудо воскрешения могло, таким образом, совершиться.
Этим путем исповедания и открытого свидетельства о явлениях силы Божией в жизни людей и укрепляется в человечестве вера в Бога и в Его промыслительную деятельность, а вместе с тем растет и расширяется круг лиц, составляющих Церковь Христову.

Как призывать Того, в Кого не уверова ли? как веровать в Того, о Ком не слыхали? Как слышать без проповедующего?.. Итак вера от слышания (Рим. X, 14, 17), — говорит апостол Павел.

Следовательно, открытое исповедание веры в Бога во многих случаях является для христианина обязанностью, и отказ от такого исповедничества часто равносилен измене Христу.

Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, — говорит Господь, - того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. X, 32-33).

Особенно в годины общего упадка веры или преследования религии важно и нужно исповедничество. Пример одного мужественного человека, открыто, несмотря на насмешки и гонения, исповедующего веру в Бога и Господа Иисуса Христа, поддерживает ее в слабых, колеблющихся сердцах и укрепляет робкие души на подвиг защиты религии и страдания за имя Христово. В такое тяжелое критическое время измена Христу и отречение от Него становится особенно позорным.
Каким тяжелым грехом кажется нам отречение от Христа апостола Петра в минуту опасности, когда Господь, взятый под стражу, находился в руках Своих гонителей, заушавших и оскорблявших Его, и когда среди этих страданий около Него не было ни одной души, сочувствующей Ему, кроме двух учеников, затерявшихся в толпе. Такое положение налагало на учеников особые обязательства мужественно и твердо выразить свои симпатии к божественному Страдальцу, ибо среди всеобщей ненависти и презрения это было бы для него утешением и отрадой. Недаром разбойник, сделавший это на кресте, заслужил прощение и милость Господа. А услышать в такую минуту из уст любимого ученика отречение от Себя: не знаю Человека Сего (Мк. XIV, 71) - разве это не значило для Господа найти в Своей переполненной чаше страданий еще лишнюю каплю горечи? И когда Господь, обратившись, взглянул на Петра (Лк. XXII, 61), как много говорил этот грустный взор! Петр не мог забыть этот взгляд всю свою жизнь,и каждый раз, когда пел петух, он горько плакал, вспоминая свое отречение. Его глаза были всегда красны от слез.
Точно также, когда страдает в гонениях Церковь Христова, наша нежная, любящая мать, воспитавшая нас своим богослужением и уставами, вскормившая нас своим учением, вспоившая нас в таинствах из источника благодати Святого Духа, покидать ее в эти минуты скорби и преследований, отрекаться, вместо того чтобы защищать, особенно позорно и свойственно душам низким и маловерным.
Наоборот, какую дивную картину благородства, верности, честности представляет исповедничество христианских мучеников первых веков в годы гонений!
Вот сцена, обычная для того времени. Южный город... На главной городской площади выстроен помост, и на нем перед игемоном идет допрос христиан. Кругом страстная южная толпа, впечатлительная, непостоянная, изменчивая, как море, полная смешанных чувств. Одни смотрят на христиан с презрением, как на глупцов и фанатиков, вредных для государства; другие — с нескрываемым удивлением, ибо никак не могут понять, что за сила заставляет их идти на пытки и смерть; третьи полны внутреннего восторга и преклонения перед мужеством и непоколебимой твердостью этих людей... А их, этих странных, удивительных людей, много... Тут и глубокие старцы, убеленные сединами, согбенные от годов и изможденные суровой жизнью, тут и зрелые мужи в полном расцвете сил и способностей, юноши, стоящие на пороге жизни, обвеянные молодыми надеждами, девушки, робкие и нежные, как лилии, даже дети... И все они твердят одно слово, которое бесповоротно осуждает их на казнь: «Я — христианин!», «Я — христианка!» И в этом исповедничестве все они одинаково тверды: и давнишние христиане, и только что обращенные ко Христу неофиты.
У всех один порыв, одно чувство, одна великая любовь ко Христу... Одна мысль, полная восторга: «Познать Тебя, Господи, почуять вдруг, что нет в жизни никого выше, поклониться страданию Твоему, здесь терпеть пытки короткими часами, чтобы в вечности ликовать с Тобою, разделить с Тобою, любимым, страдания Твои — выше этого нет счастья!»
Им предлагают за отречение славу, богатство, сказочное благополучие, словно надбавляя ставку, словно желая испытать, до какого предела может дойти безумие христиан, - ничто их не прельщало. Нет той цены, за которую они могли бы изменить Христу и продать веру свою.
А с другой стороны лежат орудия пыток, разводят костры, топят олово, чтобы пытать струей раскаленного металла... Весь этот ужас злобы и жестокости, истощивший фантазию в изобретении, самых невероятных, утонченных пыток и истязаний, грозил мученикам.
И требуется ведь так немного: выбить фиал вина или бросить щепотку ладана на языческий жертвенник. Вот и все!..И не хотят!.. Твердят одно: «Я — христианин!», «Я - христианка!» Выше и почетнее этого звания они не знают ничего. И за это умирают. Умирают среди страшных мучений. Умирают спокойно, с молитвой, с ясной улыбкой на устах.
Это-то исповедничество и распространяло веру; на крови мучеников росла и расцветала Христова Церковь. Века открытых гонений и мучений за веру Христову прошли. Но развитие и дальнейшее укрепление Церкви Христовой по-прежнему требовало исповедничества мужественных и сильных духом людей, ибо борьба злой силы против Церкви не прекратилась, но приняла лишь другие формы: к насилию присоединились коварство и обман. Наступала эпоха ересей.
И в это время мы видим опять целый ряд стойких борцов за веру истинную, защищавших Церковь смелым, сильным, прямым словом, не считаясь с грозившими им опасностями.
Вот Афанасий Великий. Его выдвинула борьба с арианством, первой злостной попыткой лукавого ума опровергнуть православное учение о богочеловечестве Христа, объявив Его тварным созданием. Почти всю свою жизнь святой Афанасий боролся с этой ересью, принимавшей по временам угрожающие размеры. Бывали моменты, когда гонимое православие покоилось почти на одном Афанасии. Значительную часть жизни он провел в изгнании, но ничто, никакие натиски бури его не сокрушили. Он сохранил и передал грядущим векам учение веры в ненарушимой чистоте.
Далее эпоха иконоборчества. Это было гонение не только против икон, но и против иночества, против церковных установлений, против всего, что налагает узду на страсти. Гонение, поддерживаемое несколькими императорами подряд, велось с озлобленной жестокостью, без разбора средств. И только маленькая горсть верных Церкви людей, смело возвысивших свой голос в защиту древних установлений, отстояла иконопочитание.
В этой самоотверженной борьбе за чистоту веры особенно заметны два героя исповедничества: святые преподобные Феодор Студит и Иоанн Дамаскин.
Иоанн Дамаскин был первым министром дамасского халифа. Необычайно даровитый и пламенно верующий, он всю свою ревность и весь свой талант отдал борьбе с иконоборчеством. В защиту икон им написано много вдохновенных стихотворений, которые приобрели необычайную популярность в народе и распевались по всему пространству Византийской империи, поддерживая маловерных и укрепляя слабых. Главный гонитель икон — император Византийский Лев III Исаврянин — до сего времени не мог ничего сделать с Иоанном, чтобы остановить его деятельность, ибо Дамасский халифат находился за пределами его власти. Наконец злоба ненавистника икон нашла коварное средство: он приказал составить подложное письмо, полученное им якобы от Иоанна и содержащее в себе предложение изменить халифу с целью свержения его с трона. Письмо это он переслал халифу, как будто бы возмущенный низостью предложения. Цель клеветника была достигнута: повелитель Дамаска в страшном гневе на своего первого министра приказал отрубить ему руку, написавшую якобы предательское письмо.
Так пострадал святой Иоанн за свое смелое исповедничество. Да, это были люди! И каким укором веет на нас от этих цельных, светлых образов в наше время, в нынешней смуте, восстающей на Церковь, на церковные установления, на Христа.
А как нужно теперь исповедничество! Какое великое значение в жизни Церкви имеет иногда открытое исповедание веры или смелое слово обличения неправды даже одним мужественным человеком.
В 1439 году римско-католический папа составил план так называемой унии, или объединения с Восточно-Православной Церковью, стремясь подчинить ее своему влиянию и господству. С этой целью созван был Собор во Флоренции, на который приглашены были представители Православной Церкви. Немало нашлось среди них предателей, которые согласились принять унию, предоставлявшую католичеству власть над православием. Но один отец Восточной Церкви, Марк Ефесский, человек всеми уважаемый за свою искренность, честность и преданность вере, отказался подписать акт о соединении Церквей. И таково было влияние и уважение, которым он пользовался, что римский папа, узнав, что в соборных протоколах нет подписи Марка, воскликнул: «Ну, так мы ничего не сделали!» Он был прав: флорентийская уния не привела ни к чему.
Вот что значит иногда стойкость одного человека! Особенно важны примеры стойкой веры и открытого исповедания для молодежи, которая часто ищет и не находит опоры в своих религиозных устремлениях. Представьте себе молодого человека, заброшенного в неверующую среду. Быть может, в его душе и есть правильные устои веры, заложенные еще в семье, но ведь все это, все его духовное мировоззрение находится только в состоянии формирования и потому неустойчиво. Отрицательные впечатления полного безразличия к вере или легкомысленной критики лезут со всех сторон на неокрепший мозг, и капля по капле исчезает детская вера. Для такого юноши найти опору для борьбы с окружающей религиозной холодностью в примере сознательно верующего человека — великое счастье. Некоторые, хотя, к сожалению, немногие верующие, понимают это и не скрывают своих религиозных убеждений.
«Перед молодежью, — говорил как-то известный профессор философ Астафьев, — я не скрываю, но сознательно подчеркиваю свои религиозные верования. Если под вечер, в холодную погоду случится проехать мимо Иверской, когда там пустынно, то случается — перекрещусь маленьким крестом, не снимая шапки. Но если я вижу студента-ученика, то, невзирая ни на какую погоду, снимаю шапку и крещусь широким крестом».
Если от этих образов великих и малых исповедников мы перенесем внимание на свою жизнь, то, наверное, найдем иную картину. Мы не только не считаем нужным открыто исповедовать свою веру, но, напротив, часто тщательно скрываем свои христианские убеждения, как будто стесняясь и стыдясь их. Многие, привыкшие осенять себя крестным знамением, проходя мимо храма, иногда боятся снять шапку и перекреститься, если на них смотрят или если вблизи они заметят знакомого неверующего насмешника. Какая-то странная трусость, навеянная несомненно духом лукавым, овладевает ими иногда! Показаться смешным в глазах этого скептика-недоучки, щеголяющего модным либерализмом воззрений, — это ужасно! Подумайте, что скажут: «В XX веке веровать! Век пара и электричества - и вера в Бога, как в средние века! Какая отсталость! Да еще по-православному, по-старушечьи! Лютеранство — это еще куда ни шло с его рациональным подходом к религии!.. Но православие! Фи, как смешно!» И православный человек, сжавшись комочком и боязливо оглядываясь на насмешника, старается поскорее проскользнуть мимо храма не крестясь, хотя на сердце скребут кошки, а рука так и просится к шапке.
Так велика эта боязнь насмешки и опасение показаться отсталым, что иногда искренно верующие люди, особенно городского интеллигентного круга, вместо хорошей иконы с лампадой на видном месте вешают маленький, едва заметный образок где-нибудь в углу, да еще под цвет обоев, чтобы сразу и разглядеть было невозможно. Помилуйте! Придут гости, знакомые, интеллигенция... осудят!
Разве это не отречение?— Не знаю Человека Сего!
Случается порой, что в веселом обществе рассказывают так называемый смешной анекдот, полный самого возмутительного кощунства, и никто из присутствующих не остановит рассказчика, не выскажет своего негодования против оскорбления религиозного чувства. Кому не приходилось слышать кощунственных пародий вроде «Сотворения мира» или «Истории потопа»? И надо заметить, что эти пародии не из самых худших. В последнее время появились рассказы и анекдоты, богохульство которых жутко и страшно. Составлены фарсы и комедии в таком же роде, которые рассказываются открыто, на сцене... И православные люди все это слушают молча, а иногда хихикают и рукоплещут...
Не уважаем мы своей религии!
Особенно в настоящее лукавое время, когда против православия ведется такой ожесточенный поход, выясняется все более, как мало мы дорожим верой своих предков. Широкой волной разливается отступничество, захватывая не только молодежь, но иногда и стариков. Изменяют Православию и Церкви чрезвычайно легко, по самым незначительным причинам. Желание карьеры, боязнь притеснений, служебное положение, дерзкие насмешки, легковесные quasi-научные доклады — все это признается извинительным поводом для отступничества, по крайней мере, внешнего. Если сравнить с этим настроением силу веры первых христиан эпохи гонений, то сравнение это будет далеко не в нашу пользу. Как дорожили тогда христианством! Какие цельные, сильные, прямые и честные натуры вырабатывала эта глубокая преданность религии, и как дрябло и бессильно современное общество, носящее христианский ярлык! Как мало в нем блесток, не говорю — евангельских, но просто духовных ценностей!
Часто оправдывают себя тем, что изменяют Церкви и Господу Иисусу Христу лишь внешним образом, под давлением обстоятельств, а в душе верны по-прежнему.

Но ведь Господь говорит: Кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. X, 33). Апостол Павел свидетельствует: Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас (2 Тим. II, 11, 12).

Разве это не страшно?
Гонят Церковь — должны и мы нести гонение. Терпит Христос — должны терпеть и мы, разделяя Его страдания, ибо

кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф. X, 38), — говорит Он.

Итак, исповедничество для православного христианина в настоящее время необходимо и неизбежно.
Но здесь возникает один важный и вполне естественный вопрос: если для христианина необходимо открытое исповедничество, то как согласовать с этим сохранение тайны духовной жизни, что также требуется от него, как это мы видели в прежних беседах? Ведь и Господь, требуя исповедания от кровоточивой женщины, не требует этого от Иаира, но, наоборот, повелевает ему и его родственникам молчать о чуде воскрешения девицы. Значит, и исповедничество требуется не всегда, но лишь в некоторых, определенных случаях.
Совершенно верно, и прочитанный евангельский рассказ дает ясное указание, когда именно требуется исповедничество.
Когда выступила исцеленная женщина со своим публичным признанием чуда?
Когда потребовал этого от нее Господь.
В этом заключается ответ на поставленный вопрос и разрешение высказанного недоумения.
Исповедничество во время гонений обязательно для христианина, когда к этому призывает его Господь, то есть когда обстоятельства складываются для него таким образом, что ему необходимо выявить перед людьми свое отношение к Богу: за Христа он или против Христа. Обстоятельства нашей жизни, все, до последней мелочи, определяются волею Божиею, и если Господь ставит человека в необходимость открыто исповедать свои верования, то это и есть призыв Божий.
Когда христиан первых веков брали под стражу и приводили к игемону для допроса, они мужественно исповедали свою веру в Христа, но сами мучений не искали.
Самовольный вызов на подвиг исповедничества обыкновенно связан с чувством гордости и самомнения и им руководится, а потому часто бывает наказан, ибо Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет. V, 5). Самовольные исповедники, оставленные без благодатной помощи Божией, своими силами не могут выдержать испытания и неизбежно кончают отречением.
Сохранилась от древних времен скорбная повесть об одном христианине-отступнике, некоем Нарциссе, который во время тяжелого гонения сам вызвался на исповедничество и, несмотря на увещания духовного отца, явился к языческому правителю, чтобы принять мученический венец за имя Христово.
Правитель принял его ласково.
Что тебе надо? — спросил он.
Я христианин, — твердо отвечал Нарцисс, — и пришел тебе сказать, что ваши боги — идолы, а вы — безумцы, поклоняющиеся дереву и камню...
Но ведь ты знаешь, что христиане по эдикту императора подлежат смертной казни? Зачем ты пришел, глупец? Уходи...
— Мы, христиане, не боимся смерти... Она приводит нас ко Христу...
— Молчи... Откажись от своих слов или я прикажу тебя пытать...
— Пытай... Нам, христианам, мучения за Христа сладки... За Него мы все готовы претерпеть! И никакие муки не заставят меня отречься от Него!
Эта самонадеянность непризванного исповедника была жестоко наказана.
Игемон призвал палачей. Нарцисс стойко выдержал несколько пыток, все время твердя, что ему не страшны никакие мучения. Но его воля, не подкрепленная благодатию Божиею, в конце концов не выдержала и, когда принесены были по распоряжению правителя новые ужасные орудия пытки, он упал духом, позорно отрекся от Христа и принес жертву идолам.
Поэтому древняя Церковь никогда не одобряла этой ревности не по разуму и всегда советовала с осторожностью и благоразумием выжидать ясных указаний воли Божией, призывающих к мученичеству.
Даже епископы часто скрывались от мучителей, сберегая свою жизнь для пользы Церкви, а христиане, предавшие себя самовольно на мучения, не причислялись к лику святых.
Это отношение Церкви к исповедничеству нашло себе выражение в правилах святого Петра, архиепископа Александрийского, признанных каноническими, то есть обязательными для руководства в христианской жизни. В его 9-м правиле выясняется православная точка зрения по этому вопросу.
«Домовладыка и Учитель наш, — говорится здесь, — часто уклонялся от хотевших наветовати Ему, и яко иногда ради их и не ходил явно, и когда приближалось время страдания Его, не Сам Себя предал, но ожидал, доколе не пришли на Него со оружием и с дрекольями, и тогда рек им: Яко на разбойника ли изыдосте со оружием и дрекольми яти Мя? Они же, глаголет Евангелист, предали Его Пилату. По подобию Его, пострадали и текущие к Его мете, памятуя Божественные слова Его, в которых Он, подкрепляя нас, глаголет о гонениях: внемлите себе, предадят бы вы на сонмы, и на соборищах их биют вас. Предадят, глаголет, а не сами себя предадите: и пред владыки же и цари ведени будете имене Моего ради, а не сами себя поведете. Ибо Он хощет, чтобы мы и преходили от места на место, будучи гонимы за имя Его, якоже и паки слышим Его глаголющаго: егда же гонят вы во граде сем, бегайте в другий; поелику Он не хощет, чтобы мы сами приступали к щитоносцам и копиеносцам диавола, да не соделаемся для них виновниками множайших смертей, аки бы вынуждая их к большему ожесточению и к совершению смертоносных дел; но чтобы мы ожидали и внимали себе, бодрствовали и молились, да не внидем во искушение».
Таким образом, христианин не должен сам искать мучений, напрашиваясь на них, чтобы тем не ввести гонителей христианства в сугубый грех ожесточения и новых преступлений, но, вынужденный к исповедничеству, обязан принять на себя этот подвиг.

Вверх

[1] Епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев). Проповеди, «Благовестие святого евангелиста Марка», письма к духовным чадам. М., "Отчий дом", 1996, сc. 241-250.

[2] Святитель Василий (Вениамин Сергеевич Преображенский), епископ Кинешемский. "Беседы на Евангелие от Марка." М.: "Отчий дом", 2004, сc. 76-82.
Полный текст; Полный текст по главам на Азбуке Веры

» Сайт Богородского благочиния» Сайт Московской епархии» Сайт Московского Патриархата
(C) 2010-2024